Есть только один режиссер на земле, способный спровоцировать массовый суицид в кинотеатрах. Его зовут Болл. И он полный Уве. Зрители ждут его шедевров с содроганием, и еще не было случая, чтобы Болл эти ожидания обманул. С немецкой основательностью он делает, казалось бы, невозможное: каждое новое творение всегда ужаснее предыдущего. Немецко-фашистская картина «Бладрейн 3: Третий рейх» — еще одно тому доказательство. По идиотизму, сумбуру и сумятице Болл вновь превзошел себя, доказав, что по праву носит звание худшего режиссера всех времен и народов.
Начало фильма напоминает фонограмму с приема психоаналитика. На экране мужик в дредах в антураже гостиницы 18 века предается разврату, а женский голос за кадром вещает: «Мой отец несколько раз насиловал мою мать. Он был монстром и путешествовал по миру в тени. Так на свет появилась я — наполовину вампир, наполовину человек». И едва зритель настроился сопереживать ужасному детству полукровки, как его перекидывает в документальную кинохронику времен Гитлера: факельные шествия, бомбежки, концлагеря. И тот же голос безо всякой видимой связи выдает. «В первой половине моего второго века мир отдал бразды правления еще одному монстру. Его темные солдаты насиловали и убивали миллионы». Связь между папой-монстром и монстром Гитлером непонятна, но интригует.
Теперь на экране теплушки, в которых под мерный стук колес катятся на заклание опрятно одетые заключенные. Они подъезжают к перрону с деревянной вышкой и тремя с половиной фашистами. Это лагерь смерти. Но не успевают нацисты начать разгрузку зеков, как из близлежащих кустов выскакивают два с половиной партизана, паля в белый свет как в копеечку. Однако перевес явно на стороне фрицев. Требуется помощь — и она тут как тут. По крышам теплушек с грациозностью беременной кенгуру навстречу немецко-фашистским захватчикам бесстрашно несется хорошо откормленная главная героиня. Это — Рейн, совершенное создание, обладающее силой Бессмертных и душой человека. Тяжелое детство серьезно сказалось на ее психике: выглядит девушка как гот-переросток. Черный маникюр, белила, глаза а-ля Вера Холодная, кровавая помада, окрашенные дешевой иранской хной пара прядей в смоляных волосах. На голове -гибрид танкистского шлема с кожаной буденновкой. За спиной два меча. Но сразу всего и не разглядишь, потому что внимание отвлекает декольте: оно начинается под вторым подбородком и заканчивается в зоне бикини. В декольте на страх агрессору грозно трясутся холодцом две большие густо набеленные груди.
Противник при виде такого великолепия, естественно, теряет способность к сопротивлению. Фашисты деморализованы: всяких партизан они встречали, а вот толстопопых готов — никогда. Коряво размахивая бутафорскими мечами, героиня начинает сеять вокруг смерть и разрушение. Последнего врага Рейн отыскивает внутри теплушки — он забился в угол с арматуриной в руках. «Ага! — кричит она. -Тебе не уйти». И, пришпилив лейтенантика его же железякой, отрабатывает на нем технику смертельного засоса. То ли чтобы не потерять форму, то ли просто успела нагулять аппетит.
Дальше Кровавая Рейн прибивается к партизанам и уходит с ними в лес. И всю дорогу до базы зрителя будут доставать пафосными мыслями, которые роятся в голове Рейн, как очарованные мухи над хорошо выдержанной помойкой. Они раскрывают богатый внутренний мир героини: «Тот, кто рожден в насилии, никогда не узнает свободы от темноты. Я могу ходить в тени и уничтожать тех, кто уничтожает людей. Это мой призыв. Это моя судьба» И так до бесконечности…
Между тем фашист с арматурой в груди приходит в себя. Смертельный засос Рейн сделал его бессмертным — хоть бедняга и пошел уже трупными пятнами. Новообращенный выглядит как жертва диареи и запора одновременно, на основании чего командование решает срочно сдать его на опыты продвинутому немецко-фашистскому Айболиту. Того хлебом не корми — дай поковыряться в вампирских анализах.
Доктор — режиссерская находка. Смахивает лысиной на Ленина и зловещ, как доктор Менгеле. В секретной лаборатории, облачась в фартук заправского мясника, он удовлетворяет свое человеческое любопытство. А именно — привязывает свежеотловленных вампиров к койке и без наркоза пытается отпилить им уши. Это сильно продвинуло немецкую науку вперед. Ведь только с помощью пилы, скальпеля и клизмы доктору удалось установить, что вампиры не похожи на людей. Это раз! А кроме того — уши у них держатся крепко. Это два. Такое эпохальное открытие должно сослужить рейху бесценную службу.
Прославляя себя в науке, доктор вооружается крестом (так, на всякий случай) и осматривает укушенного лейтенанта. Диагноз неутешителен — тот носферату. Для обывателей — просто вампир. «Кто его обратил? Оно двигалось как вампир? Оно напало днем?» — пытливо интересуется доктор у немца, подогнавшего ему лейтенанта. «Я не видел, но ответ — да!» — отвечает тот, заставляя зрителя задуматься, а не контузило ли его во время последней схватки с партизанами. Вообще диалоги в фильме — отдельная песня. Запросто могут соперничать с перлами прапорщиков. «Смотри — прекрасное место для засады. Почему? Оно прекрасное». «Если ты уйдешь, я прикажу тебя убить». Фирменный уеболовский стиль.
Между тем Рейн, вздремнувшей на партизанской койке, снятся кошмары. И это не отсутствие доноров, не критическое падение уровня гемоглобина. Во сне к ней приходит в кожаном плаще Адольф Гитлер. Зритель надеется, что сон эротический и что вот-вот старина Адольф распахнет свой плащ и покажет ей свой майн кампф. Но — увы. Вместо плащика скучный Гитлер всего лишь распахивает пасть (там целых два пластмассовых клыка) и с криком «я изменю мир!» кусает Рейн в шею. Та просыпается в поту. Еще бы: в комбидресе из латекса и резиновых шароварах с красными лампасами лежать, может, и эротично, но жарковато.
Сон в руку. Пока Рейн спала, фашистский доктор вместе со свежеиспеченным вампиром задумали страшное. Они хотят схватить Рейн, нацедить из нее побольше ценной крови и наклепать для рейха суперсолдат. А еще — сделать бессмертным Адольфа Гитлера.
Бедняжка Рейн ничего не подозревает. Решив развеяться, она уходит погулять из леса — в город. Без документов? А зачем документы? Ее сиськи — ее аусвайс. И действительно: в городе на Рейн никто не обращает внимания. Куда податься профессионально сосущей девушке с декольте до пупа на оккупированной территории? Ответ очевиден: в публичный дом. Со своими силиконовыми губами и латекс-ным бельем она там смотрится весьма органично. Первым делом Рейн заказывает в номер массажистку. Вампирша лежит на животе, ее шлепают по складчатым бокам -идиллия. Но неожиданно снизу раздаются крики. Накинув пеньюар, Рейн спускается вниз и вламывается в номер, где некий ганс увлекся игрищами с проституткой. «Ты побеспокоил меня!» — говорит она. «Пошла отсюда!» — галантно отвечает ей тот на языке Гейне. «Ты всего лишь турист-нацист», — разоблачает Рейн и железной рукой вцепляется офицеру в самое дорогое.
В благодарность за то, что Рейн отвадила от заведения прилежного гостя, хозяйка борделя выдает ей бонус — дежурную проститутку. Вампирша еще и бисексуальна ко всем своим достоинствам. Начинается даст ист фантастиш. Точней, то, что под этим подразумевает Уве Болл. Совокупление выглядит так эротично, что может запросто служить агитацией контрацепции.
Между тем в борделе имеется проститутка-стукач. Она является к немцам и докладывает обращенному фашисту-вампиру, что в их заведении дислоцируется странная девушка, которая едва не оторвала яйца туристу-нацисту. Фашист в качестве «спасибо» кусает доносчицу в горло — еще одна бессмертная в штате. Отряд автоматчиков идет на штурм борделя. Рейн ранят — нехорошо, теперь в распоряжении нацистов имеются образцы ее бесценной крови. Доктор соскреб их с пола в грязную баночку в подарок фюреру.
Вместе с Рейн в плен попадает и командир партизанского отряда. Доктор-садист на седьмом небе от счастья. Подвесив Рейн вниз головой на манер свиной тушки, он обещает ее изучить. «Ты надеешься, что твой член вырастет?» — остроумно парирует Рейн. Зритель вздрагивает: в фильмах Уве Болла все возможно. Но Болл милует, доктор остается при своем. А вот Рейн рискует остаться без подмышек — их страстно целует вампир-фашист со словами: «Боже мой! Какая сила!» Нам остается только порадоваться, что кино не пахнет.
Рейновы подмышки настолько хороши, что ее снимают с крюка, чтобы отправить к Гитлеру. Вместе с баночкой. Но с самолетами в рейхе, видимо, напряженка, поэтому Рейн сажают в автозак. Так дешевле — и для фашистов, и для Уве Болла. В автозаке также имеется начальник партизанского отряда. Коротая дорогу, Рейн решает с ним перепихнуться по-быстрому, не снимая перчаток. Так зритель получает еще увесистую порцию даст ист фантастиш. Взрыв! Нет, это не то, что вы подумали, это пар-тизанен. Ребятки бережно подложили под автозак три кило тротила с логикой: если заключенных не разнесет на молекулы, то они спасутся.
Финалочка — битва! Фашисты кричат: «Нихт капитулирен!» Партизаны делают пу-пу и паф-паф. Рейн раздобыла два штыка и шинкует все, что движется. Фашист-вампир решает пойти ва-банк и рвет из рук доктора мензурку с кровью Рейн, чтобы обрести ее силу. Подмышкина мощь, стало быть, уже в нем иссякла. Доктор допинг отдавать отказывается: «Это для фюрера!» «За него!» — демонически ухмыляется фашист и залпом опрокидывает бесценное содержимое грязной мензурки. Оно явно круче, чем наркомовские сто грамм. У фашиста просто срывает башню. Он размахивает руками на манер ветряной мельницы и кричит: «Я сын Третьего рейха! Я сила и власть!» Со словами «получай, мудила!» Рейн уплощает ему черепушку булыжником размером с пьедестал.
«Дело сделано», — резюмирует участник французского Сопротивления. «Нет, — возражает любовнику Рейн. — У нас еще много работы». На экране — снова документальная хроника. Снова автозак. Двери распахиваются, и оттуда с криком «гутен таг, мудаки» выскакивает наша героиня. Таким нестандартным способом Уве Болл застолбил себе будущую работенку — продолжение.
Я, кстати, только «за». И сюжетик уже придумал: весь фильм Уве Болл катит в газенвагене. Ну все тут есть: и мысль, и экшен, и мораль. Только бы сисястая Рейн опять все не испортила.
